Соединенные Штаты, Европейский союз и Украина добились прогресса на переговорах по достижению мирного соглашения, однако нежелание России участвовать в этих переговорах, а также нерешенный вопрос о том, как именно обеспечить соблюдение любого прекращения огня, остаются серьезно проблемой на пути к достижению мира, заявил Джон Лаф, главный эксперт по внешней политике Центра новых евразийских стратегий (NEST).
Лаф отметил, что западные страны постепенно объединяются вокруг единой переговорной позиции со стороны Запада: что обязательства, взятые при подписании нового мирного соглашения, должны выйти «далеко за рамки положений Будапештского меморандума». Однако он предупредил, что любое подобное соглашение немедленно столкнется с сопротивлением со стороны Москвы.
Президент России Владимир Путин хочет мира только «на условиях России», что означает капитуляцию Украины. Поэтому Путин, несомненно, отвергнет предложенные Западом гарантии безопасности Украины, заявил Лаф. По его словам, выступление Путина в среду перед коллегией Министерства обороны было «откровенно жесткой и агрессивной речью», сигнализирующей о том, что Москва рассматривает вмешательство НАТО как «красную линию» и готова продолжать войну.
Лаф отметил, что Россия находится под большим давлением, чем кажется, несмотря на её воинственную риторику. Хотя одних только экономических проблем, вероятно, будет недостаточно, чтобы изменить планы Путина, Лаф считает, что новый указ о мобилизации может спровоцировать еще один массовый исход российских граждан за границу.
«В последний раз, когда это произошло в конце 2022 года, страну покинуло около миллиона человек», – сказал он, добавив, что ожидания россиян относительно скорого окончания войны могут обернуться серьезными политическими последствиями в том случае, если они не оправдаются.
Лаф подчеркнул, что президент США Дональд Трамп «приложил невероятные усилия, чтобы продвинуть мирный процесс», но сложность в определении того, как именно можно заморозить линию фронта, делает любые быстрые результаты маловероятными. По его словам, Трамп – «человек, который явно торопится», но обеспечение режима прекращения огня вдоль линии фронта протяженностью более тысячи километров представляет собой «огромную логистическую проблему».
Это интервью, записанное 17 декабря 2025 года, было отредактировано и сокращено для большей ясности.
Ия Меурмишвили, главный редактор IAM: Где, как вам кажется, сейчас находится мирный процесс? Считаете ли вы, что мы приблизились к миру в Украине?
Джон Лаф, Центр новых евразийских стратегий (NEST): На этой неделе был достигнут значительный прогресс со стороны Украины, Европы и США. И было интересно наблюдать, как США и Европа явно нашли общий язык по столь долго обсуждаемому вопросу гарантий безопасности. Я бы, кстати, очень осторожно относился к использованию термина «гарантии безопасности».
Думаю, гораздо лучше говорить скорее о том, что именно потребуется для сдерживания любой будущей российской военной агрессии. Но как бы то ни было, мы видим, как вырабатывается общая идея: что обязательства, взятые при подписании нового мирного соглашения, должны пойти далеко за рамки положений Будапештского меморандума.
Это именно то, чего добивалась Украина. И то, что это начинает воплощаться в жизнь, для меня, честно говоря, было несколько неожиданным. Я думал, что на это потребуется больше времени. И это, возможно, свидетельствует о том, что Вашингтон признает: если от украинцев потребуют отказаться от территорий, которые они сейчас контролируют, то им нужно будет что-то предложить взамен.
IAM: Но чем такое новое мирное соглашение могло бы отличаться от Будапештского меморандума?
Лаф: Это значит, что страны берут на себя юридическое обязательство в рамках этого мирного соглашения, которое проходит ратификацию в парламентах этих стран. Они подписывают соглашение, которое затем ратифицируется их парламентами, и которое обязывает их оказывать поддержку. Именно так работает альянс НАТО.
Украина запросила нечто подобное гарантиям по Пятой статье Североатлантического договора. Им нужно что-то в виде солидной гарантии, которую страны-подписанты просто не смогут игнорировать – и таким образом, будут просто обязаны в соответствии с подписанным договором реагировать на определённые возникающие ситуации.
Здесь, правда, следует быть осторожными в случае с Североатлантическим договором. Государства-члены НАТО не обязаны как таковые отвечать на угрозу в военном ключе. Они просто обязаны ответить на угрозу в принципе. Во времена холодной войны, из-за сценария возможного развития событий, с которым мы тогда столкнулись, всегда предполагалось, что в случае вооруженного нападения это должен быть военный ответ. Но теоретически это может быть и ответ в политическом ключе.
Во всех этих делах я постоянно напоминаю, что дьявол кроется в деталях. Что именно будет будет содержаться в тексте этого соглашения между Украиной и Соединенными Штатами, или между Украиной и Великобританией, например? На какие именно обязательства подпишутся Соединенные Штаты, особенно нынешняя администрация, учитывая, что она хочет отойти от этих запутанных внешнеполитических альянсов и фактически переворачивает с ног на голову свои отношения с Европой?
Таким образом, создается впечатление, что администрация США наконец-то признала, что для достижения какого-либо мира в Украине ей необходимо будет взять на себя некоторые обязательства, которые ранее эта администрация не собиралась на себя брать. Ряд представителей украинской стороны обратили внимание на любопытную двусмысленность, когда Вашингтон не хочет поддерживать своих союзников по НАТО. По-моему, всё больше признаков того, что США проявляют некое пренебрежение к своим обязательствам перед НАТО, но одновременно с этим, возможно, готовы поддержать Украину. Это несколько неожиданно.
Но если продолжить эту мысль, то главный вопрос, конечно, заключается в том, как на это отреагирует Россия? И я думаю, мы можем быть абсолютно уверены, судя по сегодняшней речи Путина перед коллегией Министерства обороны – откровенно жесткой и агрессивной речи, крайне критической по отношению к НАТО, особенно к европейским членам НАТО, – что он делает предупредительный выстрел. Очевидно, Россия отвергнет идею размещения, например, войск европейских стран НАТО на территории Украины, возможно, даже под какой-либо системой командования, подобной системе НАТО. Они просто скажут, что это «красная линия». Это недопустимо.
Это снова поставит администрацию Трампа в положение, когда им придется думать: «Как нам выйти из этой ситуации? Означает ли это, что для достижения мирного соглашения нам нужно оказать еще большее давление на Украину и на Европу?»
Но, думаю, у нас уже заканчиваются опции. И, возможно, президент Трамп предпримет еще одну серьезную попытку, чтобы понять, действительно ли Путин хочет закончить войну или нет. Потому что Трамп постоянно говорит, что Путин хочет мира.
Но Путин хочет мира только на условиях России. Он хочет, чтобы Украина капитулировала. И Украина явно не готова к этому несмотря на очевидные проблемы с человеческим ресурсом, экономические трудности, с которыми они сталкиваются, да и просто усталость населения после почти четырех лет войны.
Как мне говорили некоторые украинцы, что касается территории Донбасса, которую их просят сдать, они предпочли бы сражаться за нее и, возможно, даже в итоге потерять ее в долгосрочной перспективе – нежели просто сдать ее самим.
IAM: То есть, у вас не так много оптимизма по поводу какого-то прогресса?
Лаф: У меня нет оптимизма по поводу быстрого прогресса. Возможно, некоторый прогресс всё же будет, потому что, в конечном итоге, несмотря на риторику Путина, он находится в более сложном положении, чем кажется на первый взгляд.
Но необходимость восполнять потери такого масштаба, какие они несут сейчас, и необходимость продолжать набирать солдат на фронт – они не сильно беспокоятся по поводу убитых и раненых, но им важно поддерживать численность личного состава на необходимом уровне. Если они собираются продвигаться дальше на Донбасс, если они собираются попытаться захватить какой-то крупный город, им придётся провести новую мобилизацию. А это ещё одна частичная мобилизация- и когда это произошло последний раз в конце 2022 года, страну покинуло около миллиона человек.
Это непопулярная война. И, что важно здесь, Путин создал ожидание у населения, что эта война скоро закончится. И я уверен, что как в элите, так и в широких слоях общества эта идея находит поддержку, потому что люди устали от войны. Поэтому, если он не сможет оправдать эти ожидания, я думаю, возникнет гораздо больше вопросов о том, в чём же был изначально смысл этой войны. Просто захватить Донбасс – это, как говорится в русской поговорке, всё равно что получить чемодан без ручки. И знаете, этот чемодан – он очень тяжёлый, громоздкий и в нём не так много ценных вещей.
У меня создается впечатление, что Путин убедил себя, или, возможно, его убедили начальник Генерального штаба и военное командование, что на поле боя всё идёт хорошо. Украинцы не смогут продолжать сопротивление. И в какой-то момент, очень скоро, фронт рухнет. Но Путин говорит это уже около года. А российской армии потребовалось почти четыре года, чтобы захватить 20% Донбасса. И им осталось ещё примерно 20%. Чтобы завоевать эту территорию, им потребуется даже если ещё не четыре года, то все равно много времени.
IAM: Как вы, кстати, оцениваете ситуацию на линии фронта? Вы говорили, что ситуация сложная. Насколько она плоха? Действительно ли у Путина есть столько времени в запасе, как он считает?
Лаф: Безусловно, украинская армия находится под очень сильным давлением. Главная проблема здесь – нехватка личного состава. А также недостаток военной техники. В некоторых районах они значительно уступают противнику в численности и с трудом удерживают свои позиции. Но сообщения, которые я вижу каждый день, почти неизменно указывают на то, что украинцы контратакуют в одних местах, продвигаются в других.
И я думаю, что то что мы видели на прошлых выходных, когда президент Владимир Зеленский посетил город Купянск на линии фронта, который, как утверждали россияне, был захвачен ими, очень показательно. Оказывается, они, возможно, думали, что захватили его, но, похоже, здесь имела место какая-то операция по дезинформации, которую провели украинцы. И они вернулись в этот город и отвоевали по крайней мере его часть.
Это говорит о том, что российские военные почти наверняка преувеличивают свои успехи. И это то, за что ухватился Путин и что он повторяет бесконечно. Но он не может продолжать это повторять, если они продвигаются такими черепашьими темпами.
Несколько недель назад я разговаривал с российским экспертом, который изучает Telegram-каналы, где российское Z-сообщество, эти патриотически настроенные сторонники войны, обмениваются информацией.
И он сказал мне, что его общее впечатление заключается в том, что российские военные, люди, командующие этой операцией на местах, не заинтересованы в победе в войне. Статус-кво, эта война на истощение, их устраивает, потому что они на этом зарабатывают деньги.
Так что, если посмотреть на всё это снова, то вообще нет такого ощущения, что российская армия победит украинцев в какое-то ближайшее время – и возможно, российская армия просто не может сделать больше, чем просто вести такую войну на истощение. И поэтому все зависит от того, как долго украинцы смогут продолжать своё сопротивление.
Украинская сторона по-прежнему высоко мотивирована. И эти сообщения о массовом дезертирстве не достигли того уровня, когда они угрожают целостности фронта. Поэтому я думаю, мы можем сказать, что Украина по-прежнему очень хорошо ведёт войну в сложившихся обстоятельствах.
IAM: Уже несколько раз с марта или апреля эксперты говорили, что президент Трамп теперь наконец понимает, что Путин не хочет мира. Как вы думаете, ситуация осталась прежней, или Трамп будет винить Украину и Европу, если процесс застопорится?
Лаф: Президент Трамп приложил невероятные усилия, чтобы продвинуть мирный процесс. Он вложил значительный политический капитал. Саммит на Аляске – торжественный прием для Путина, попытка вывести его из изоляции – была большим риском, и он не оправдался. Очевидно, Трампа убедили, что Путин будет более сговорчивым.
Примечательно, что Трамп не дал обратный ход. Он ввел санкции против «Лукойла» и «Роснефти», а также повысил тарифы для Индии. Это меры, которые, если бы можно было бы добиться того, чтобы эти санкции реально были выполнены, определенно оказали бы большее давление на российскую экономику. Так что создавалось впечатление, что Трампу это надоело, и ему нужно было проявить твердость и наконец оказать давление на Путина.
Он, очевидно, каким-то образом очарован Путиным, восхищается им – и Путин, со всеми своими навыками агента КГБ, смог использовать это восхищение, которое он вызывает у Трампа. Но сейчас мы достигли той точки, когда Трамп добился того, что Украина и Евросоюз поддерживают позицию США. И раньше такого не было.
Поэтому Трамп, очевидно, подумает: «Теперь мяч на стороне Путина. Посмотрим, как он отреагирует». Он, должно быть, инстинктивно понимает, что Путину не понравятся многие вещи, которые были согласованы ранее на этой неделе. И Россия уже дала это понять. Но Трамп, скорее всего, полагает, что, используя сочетание своего личного обаяния с одной стороны, а с другой стороны понимание возможности, что он теоретически может ввести дополнительные санкции и усложнить жизнь Путину, он сможет как-то убедить Путина проявить определенную гибкость.
И если ему это удастся, то он будет готов вернуться к украинцам и европейцам и сказать: «Смотрите, других вариантов просто нет, это единственно возможное соглашение. Вам придется пойти на новые компромиссы. Мне удалось добиться от Путина хотя бы небольших уступок. Теперь ваша очередь».
Но я не думаю, что и этого будет достаточно для реального прорыва. Опасность для Украины заключается в том, что Трамп может просто отстраниться, по крайней мере временно, и сказать: «С меня хватит. Продолжайте воевать, но вы больше не будете получать поддержку от американской разведки. И я также прекращу поставки американской военной техники, закупленной Европой».
Это была бы крайняя мера. Но в этот раз, кажется, мы действительно подошли к тому моменту, когда Трамп оказал максимально возможное давление на Украину.
Впереди очень трудные дни и, вероятно, месяцы. И я думаю, здесь очень важно не иметь никаких лишних ожиданий. Президент Трамп – человек, который явно торопится.
Я помню, как в начале этого года на Мюнхенской конференции по безопасности [уходящий в январе со своего поста спецпредставитель Трампа по Украине] генерал Кит Келлогг сказал, и я это хорошо запомнил: «Мы будем работать по графику Трампа». И что есть ожидание, что любые войны можно быстро завершить.
По-видимому, на полях переговоров в Берлине в начале этой недели с американской стороны появилось понимание, что Вашингтон наконец-то осознал, что всё это действительно очень сложно, и быстро достичь результата просто невозможно.
Давайте просто подумаем о вопросе замораживания линии фронта. Мы даже не говорим здесь о корректировке границ или демилитаризации части Донбасса или чего-то подобного. Мы говорим просто о замораживании конфликта. Как вообще можно обеспечить соблюдение режима прекращения огня?
США ранее на этой неделе говорили о том, чтобы создать механизм проверки соблюдения режима прекращения огня – или даже возглавить такой механизм. Но как это вообще можно сделать вдоль такой широкой линии фронта? Это тысячв километров или больше. Это огромная логистическая задача, прежде всего.
IAM: Сначала мы видели, как [спецпосланник США] Стив Уиткофф несколько раз ездил в Россию и встречался с президентом Путиным. Затем мы видели, как [госсекретарь США] Марко Рубио встречался с европейцами и украинцами. Создавалось впечатление, что над этим мирным соглашением работают два параллельных направления. Есть ли сейчас один общий процесс? Считаете ли вы, что участие Рубио на более раннем этапе поставило процесс на институциональные рельсы? Или же Уиткофф ведет свою личную дипломатию с Россией?
Лаф: Мне кажется, это по-прежнему во многом личная дипломатия, нетрадиционная дипломатия, со всеми вытекающими отсюда проблемами. Но в основе всего этого лежит убеждение Белого дома в том, что именно бизнес-сделки смогут мотивировать все стороны и помочь преодолеть некоторые из традиционных проблем, связанных с переговорами о прекращении любых войн. И я считаю такой подход крайне сомнительным в контексте этой войны, поскольку он не учитывает истинные мотивы России.
Давайте посмотрим правде в глаза: Путин по-прежнему говорит о завоевании всех четырех регионов Украины и включении их в состав Российской Федерации, поскольку, по его мнению, это исторически русские земли. Поэтому я не думаю, что Путина можно как-то сбить с этого курса.
